Перевод: Slavchansky

Четырнадцатилетняя Фария, переполненная яростью, скрестила руки на груди и отвернулась от голографического экрана. Ана не говорила с дочерью уже несколько недель — и вот, стоило им начать разговор, как напряжение повисло в воздухе.

— Я не хотела звучать так резко, хабибти (араб. — «любимая»), — мягко сказала Ана.

— Это то, чем я хочу заниматься в жизни, — ответила Фария, избегая ее взгляда. — Это мне решать.

— Ты еще можешь найти другую мечту… Ты еще так юна, — вздохнула Ана. — Зачем тебе вступать в Overwatch?

Фария попыталась объяснить, но Ана не слушала. Все, чего она хотела, — лучшей жизни для своей дочери. Ей следовало просто выслушать Фарию. Или хотя бы уловить в голосе то, что не передают слова, — ту самую настойчивость, с какой та пыталась говорить. Тогда, может быть, она бы поняла: за каждым словом скрывалась отчаянная потребность в общении.

— Восстание закончилось, — перебила Ана. — Тебе не нужно воевать! Ты можешь быть кем угодно… Я отдала все, чтобы у тебя был этот выбор.

Голос Фарии стал напряженным — она перешла в новую атаку, с новой волной аргументов. После этого они не разговаривали еще два месяца. И Ана так больше и не услышала, о чем мечтает ее дочь.

Сейчас Ана смотрела в прицел винтовки на женщину внизу — беспомощную, окруженную боевыми роботами «Нуль-сектора». Рыжие волосы, что выбились из небрежного пучка, и строгий темно-синий костюм выдавали: ее застали посреди рабочего дня. Война, вторжение — любое насилие всегда обрушивается внезапно. Оно врывается в твою жизнь, не заботясь о том, чем ты был занят и что будет потом. Мысли в голове Аны мелькали одна за другой.

Как долго эта женщина скиталась, ища убежище? Была ли она разлучена с семьей? Оставила ли дома питомца, думая, что это обычный день и она вернется вечером? Разрушен ли теперь ее дом, потеряла ли она близких?

Джек настаивал, чтобы они передвигались только по теням и укрывались в полуразрушенных зданиях. Они как раз выходили из одного такого дома, когда Ана заметила Рыжую из окна на пятом этаже. Та стояла босиком прямо на улице, с поднятыми руками — жест, показывающий: «Я безоружна, не троньте меня». Такая сцена стала для Аны до боли знакомой.

Наступит ли когда-нибудь мир? — подумала она, затаившись среди обломков стекла. Она быстро ликвидировала роботов внизу. Выстрелы вырвали женщину из оцепенения, и она кинулась прочь, закричав — тем самым, первобытным, пронзительным криком ужаса, который в свое время лишал Ану сна на первых войнах.

«Никогда не колебаться. Никогда не отводить взгляд» — старые правила боя, словно из прошлой жизни.

Ана не отводила взгляд, пока Рыжая не скрылась между двумя зданиями. Только тогда Джек коснулся ее плеча:

— Все, она в безопасности. Уходим.

Ана поняла, что он говорит о той женщине. Но сама думала только о Фарии. С их короткой встречи в Каире она жила надеждой — услышать хоть какие-то добрые вести о дочери.

И вот — проблеск.

Они проходили через разрушенную забегаловку. Свет мерцал, из некоторых помещений еще тянуло дымом. Ана не обращала внимания ни на обстановку, ни на Джека — она следила, чтобы за ними не было слежки. Еще одно правило с самых первых дней учебки: «прикрывай команду любой ценой».

— Глянь-ка сюда, — пробурчал Джек, ведя ее к широкой трещине в стене.